Ну, общанные Шингеки и все дела.
Во всяком случае, начало положено
Автор: Anassazi
Фэндом: Shingeki no Kyojin
Персонажи: Райвель, Петра Рал, Ханджи Зое, Ирвин Смит, Эрд Гин, Ауруо Боссард, Гюнтер Шульц
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Джен, Ангст, Юмор, Драма, Экшн (action), Психология, Философия, Повседневность, Hurt/comfort
Предупреждения: OOC, Насилие
Размер: Миди
Статус: в процессе написания
Описание:
Пока титаны бродят вокруг Стен, человечество внутри продолжает жить.
Разные люди, разные судьбы, почти уже взрослые и совсем еще дети, ставшие до времени старше, объединившиеся в ожидании удара.
Под сенью Крыльев Свободы хватит места всем.
Примечания автора:
Просто война - это не только кровавые побоища, это еще и жизнь, которая продолжает идти своим чередом, становясь только ярче от постоянной угрозы смерти.
Просто все мы родом из детства - или из юности, в данном случае, и Особый отряд - это своеобразная семья для всех шестерых.
Просто они заслуживали того, чтобы о них написали.
История первая. Осень пахнет пылью.Петра ненавидит осень. Ненавидит медленно холодеющее солнце, жухлую траву и тяжелые запахи перезрелых овощей и фруктов, долетающие до открытых окон дома с ближайшей площади, где шумел рынок.
Но больше всего она ненавидит то, что когда заканчивается дождливый и ветреный обычно август, наступает жаркий, сухой сентябрь, и все вокруг покрывается пылью. Мелкой, почти невесомой, горело-рыжего цвета пылью, которая забивалась в волосы, липла ко взмокшей коже и мерзко скрипела на зубах. Пыль мешается, пыль вызывает отвращение.
Пыль напоминает о том, о чем не хочется вспоминать.
Петра ненавидит осень и пыль, и именно поэтому она стоит сейчас у обочины дороги, пытаясь незаметно вытащить запястье из крепкой хватки отца, и почти не дышит, но языке все равно оседает противный гнилостный привкус. Пыли еще больше, чем обычно - по дороге, у которой они стоят, движется отряд. Почти прозрачная рыжеватая дымка вздымается от тяжелой конской поступи и обитых железом тележных колес, зависает в воздухе и оседает на головы и плечи солдат, превращая зеленые плащи в грязно-ржавое нечто. Крылья Свободы на их спинах медленно исчезают под присохшими пятнами крови и тонким слоем грязи.
Разбитый наголову отряд возвращается из-за Стены.
Петра никогда не понимала, зачем кому-то выходить наружу; другое дело внутрь - она слышала, что на севере, за Розой, не бывает этой жуткой пыли.
По толпе бегут взволнованные шепотки; кое-кто уже и в полный голос выражает недовольство тем, что отряд опять ничего не добился.
Петра покачивается на месте, оставив попытки вырваться, и думает о том, что даже если эти люди сами виноваты в своей глупости, это не значит, что остальные имеют право их осуждать.
Оторванные ноги лежащего на телеге солдата кажутся ей вполне достаточным наказанием.
Петра смотрит на собственные ноги - худые и жилистые, как у мальчишки, все в золотисто-коричневом загаре и мелких царапинках - и прикидывает, согласилась ли бы она лишиться ног в обмен на то, чтобы не идти в ученицы к старухе Ненси, как того требует отец? По всему выходило, что нет - шить заставят и без ног, а с ними можно хотя бы попытаться удрать.
Гомон толпы нарастает, и Петра невольно поднимает голову, заинтересовавшись.
- Полковник Ирвин Смит, - хмыкает отец, и насмешка в его голосе невольно царапает Петре слух. - Говорят, его должны были повысить после этой вылазки. Теперь-то повезет, если не засудят.
Ирвин едет в конце колонны, последним, отбросив за спину капюшон и высоко подняв голову. Светлые волосы так же, как и у всех, покрыты слоем вездесущей пыли; но на лице ни следа той смертельной усталости, которой веет от его солдат. Полковник Ирвин невозмутим, словно не ему адресованы все эти обвиняющие, недовольные и попросту оскорбительные выкрики, и Петра совершенно не понимает, за что нужно судить этого красивого уверенного человека. Это ведь титаны убили и покалечили всех тех солдат, не он; и их никто не заставлял идти за ним - так в чем его вина? В том, что он дерется лучше и смог выжить?
Петра не уверена, что хочет знать ответ. Мир взрослых, на пороге которого она встала в день своего двенадцатилетия, слишком сложен для ее понимания, он живет по каким-то своим, зачастую совершенно нелогичным законам, позволяющим бить в спину и наказывать не виноватого, а того, кто просто не нравится наказывающему; это пугает и заставляет мечтать снова вернуться на несколько лет назад, в мир, где все так просто и понятно, и не нужно думать о всех этих сложных и неприятных вещах.
- Замуровать бы ворота к чертовой матери, и не пускать наружу всяких кретинов, - ворчит отец, когда дорога освобождается, и они продолжают путь. - Дохнут, как мухи, и разбазаривают наши налоги, подкармливая титанов, вместо того, чтобы работать на заводах и в мастерских, как нормальные люди.
Петра вприпрыжку поспевает за его широким шагом и все никак не решается сказать, что все эти погибшие солдаты знали, что умрут, но все равно пошли за Стену - а значит, это было для них важно. Действительно важно, пускай и совершенно непонятно для маленькой девочки, главная проблема которой - не попасть в ученицы к гадкой-старухе-швее.
Ненси живет в конце дельней улицы на окраине города; от ее мрачного дома с покосившейся крышей и непропорционально большими окнами первого этажа за целый квартал несет кислым молоком и собаками.
Петра не любит собак. Она машинально потирает правой ступней старый шрам на левой лодыжке и, конечно же, тут же спотыкается; отец только сейчас замечает, что она бежала всю дорогу, отпускает затекшее покрасневшее запястье и замедляет шаг.
- Веди себя хорошо, - пытается замять он собственную неловкость. - Ненси - уважаемый мастер, учиться у нее большая честь, так что отнесись соответствующе.
Петра недовольно сопит и не отвечает. Она обижена и, к тому же, вовсе не считает большой честью торчать целыми днями в провонявшем псиной доме и выслушивать непрекращающееся бормотание выжившей из ума старухи.
Ненси появляется на пороге дома только на четвертый стук; высовывает в узенькую щель кончик носа, долго подслеповато щурится против света и наконец открывает их пошире:
- Мастер Рал. А это, должно быть Петра? - она улыбается потемневшими зубами, протягивая руку к голове Петры.
Петра невольно отшатывается и тут же дергается, получив подзатыльник от отца.
- Я же велел вести себя прилично, - шипит он и виновато улыбается Ненси. - Простите, мастер Аккерман, она всегда была странным ребенком. Вечно себе на уме, знаете ли, никогда не узнать, о чем думает.
Это потому что ты никогда не слушал, о чем я говорю, хочется вставить Петре язвительно, но она упрямо молчит, не желая злить отца еще больше. К тому же, Ненси это совершенно не касается.
- Вы проходите, проходите, - машет рукой Ненси, открывает дверь уже нормально и шаркает куда-то вглубь темной прихожей. Отец подталкивает Петру в спину; она оглядывается, посылая ему возмущенный взгляд, но все же заходи, стараясь дышать через раз.
Навстречу из невидимой в темноте двери им выскакивает пара здоровенных, почти в рост Петры, пса; она отскакивает, не удержавшись от вскрика, натыкается на что-то и падает, рассаживая коленку. Гора хлама у стены угрожающе раскачивается, но остается стоять, только с верхушки срывается что-то с металлическим грохотом.
- Петра! - рявкает отец и тут же давится возмущением, когда один из псов налетает на него, задавшись целью облизать лицо незнакомца.
- Дик! Мин! - тонко кричит откуда-то Ненси, и собаки тут же уносятся на зов; Петра, поразмыслив, поднимается на ноги и движется туда же, рассудив, что там хотя бы есть свет - не зря же в этом доме такие огромные окна.
За обнаружившейся в конце коридора дверью действительно оказывается залитая красноватым закатным светом мастерская; Петра на всякий случай пропускает вперед чертыхающегося отца, и только после заходит сама.
В комнате несколько сдвинутых вместе столов, заваленных ворохами ткани и каких-то бумаг; болванки с образцами одежды, полки с рулонами тканей, катушками ниток и еще какими-то непонятными вещами; и среди всего этого на старом цветастом кресле - Ненси в окружении Дика, Мина и еще какой-то мелкой, жутко злой на вид шавки невнятного серого цвета.
- Вы можете идти, мастер Рал. - снова улыбается Ненси, утопив костлявые пальцы в густой шерсти одного из псов. - Мы с Петрой подружимся.
Петра категорически уверена в обратном.
Отец, судя по нервной улыбке, тоже сомневается:
- Она довольно неусидчивая...
- Это ничего, - качает головой Ненси. Свисающие складки кожи у нее под подбородком мелко дрожат, и Петра усилием воли отводит взгляд, с трудом превозмогая тошноту. - Это пройдет. Дети всегда непоседливые.
Отец еще что-то говорит, торопливо и нервно; Петра уже не слушает. Ее внимание занимает большая резная шкатулка в углу - темная, покрытая пылью, словно ее много лет никто не трогал. Желание узнать, что там внутри, такое сильное, что зудят ладони.
- Петра, - окликает ее старческий голос. Она невольно вздрагивает и оглядывается, чуть ли не с ужасом понимая, что отец ушел и оставил ее одну с полоумной старухой и ее псами.
- Подойди сюда, Петра.
Петра косится на собак и не сдвигается с места.
- Ты привыкнешь, Петра, - ничуть не расстраивается Ненси. - Все пройдет. Что ты умеешь?
- Штопать, - отзывается Петра, решив не злить странную старуху, о которой ходи слух, будто она ходит во сне, охраняемая своими псами. - Могу починить одежду, если не очень сложно. Но я никогда ничего не шила сама.
- Это не страшно, - снова кивает Ненси. - Я научу тебя. У тебя тонкие ловкие пальцы, будешь хорошей швеей.
Петра машинально прячет руки за спину и тоскливо смотрит в окно, где все ярче разгорается закат.
- Но сегодня мы уже учиться не будем, - добавляет Ненси.
Петра радостно вскидывается и отступает на шаг, готовясь прощаться и убегать.
- Ничего не хочешь спросить?
Петра не удерживается от быстрого взгляда в сторону шкатулки, жмурится и решительно качает головой.
Ненси издает тихий поскрипывающий смешок, встает - кресло натужно скрипит - и шаркает к полке. Петра завороженно следит, как она достает шкатулку, ставит ее на стол и бережно смахивает пыль с крышки.
- Поди сюда, Петра.
Псы все еще сидят у кресла, провожают недобрыми взглядами, но любопытство оказывается сильнее - и Петра в несколько шагов-прыжков пересекает комнату, плюхается на табуретку рядом с опустившейся на старый стул Ненси и впивается горящим взглядом в заветную крышку.
Один из ее уличных приятелей, Крис, говорил, что Ненси - ведьма, и хранит дома собачьи и детские черепа. Его старший брат, Нил, обычно давал ему подзатыльники за глупые россказни, а после сам загадочным тоном вещал об утерянных во время прошлого нападения титанов сокровищах, которые якобы спрятаны в подвале дома Аккерман; глупости, по мнению Петры, обоих братьев она считала идиотами, но возможность узнать, наконец, что хранит у себя старуха неожиданно взбудоражила.
Шкатулка и сама по себе настоящее чудо - сделана из незнакомого дерева насыщенного красного оттенка, покрытая блестящим лаком и пахнущая чем-то непривычным и волнующим. Вряд ли там детские черепа, размышляет Петра, на сокровища, как в тех сказках, которые когда-то рассказывала мама, похоже куда больше; увлекшись догадками, девочка вздрагивает, когда Ненси снова начинает говорить:
- Ее подарил мне отец, когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, - говорит Ненси, и Петра невольно округляет глаза - представить древнюю старуху ребенком не по силам ее воображению. - Он привез ее из Китая.
- Китай? - непонимающе хмурится Петра, повторяет незнакомое слово. - Это город? Где-то в Шина, далеко отсюда? Никогда не слышала о таком.
- Нет, - смеется Ненси своим скрипучим смехом. - Это страна, огромная страна, далеко на востоке. Гораздо дальше, чем любая из Стен.
- Дальше? Но, тогда получается, что ваш отец ходил за стену и вернулся с этой шкатулкой? Там есть еще Стены?
- Тогда еще не было ни Стен, ни титанов... - тихо качает головой Ненси и замолкает, пока Петра осмысливает услышанное.
- Не было Стен? - поражается она. - Но они ведь стоят уже сто лет! Сколько же вам тогда?!
- Ну, - веселеет Ненси. - Я давно уже сбилась со счета. Думаю, лет сто семнадцать или что-то около того. Где-то так, пожалуй.
- Неправда, - недоверчиво качает головой Петра. - Люди столько не живут. Мой дедушка умер, когда ему было шестьдесят три, и он был очень, очень старым.
- Живут, как видишь, - улыбается Ненси. - И я гораздо старше, чем твой дедушка. Скоро совсем рассыплюсь, как усохшее дерево, видишь? - она со смехом поднимает сухую тонкую руку, и в самом деле больше похожую на обтянутую кожей палку, чем на человеческую конечность.
- Но если тогда не было Стен, то вы видели то, что за ними? - задает Петра зудящий в голове вопрос, ощущая приступ неспокойного любопытства. Перед глазами снова встает колонна искалеченных солдат и покрытые грязью Крылья на зеленой ткани плащей. Возможно, если у нее получится узнать, почему они рвутся туда, то...
Петра не рискует додумывать, что случится дальше.
- Видела, - вздыхает Ненси. - Я много чего видела. Однажды отец взял меня в кругосветное плаванье - мы плыли на огромном корабле, и посетили много, много разных стран, а потом... - она снова рассеянно гладит резьбу на шкатулке. - Потом появились титаны.
Петра невольно втягивает голову в плечи при упоминании титанов. Запретная тема слишком близко, и ужасно хочется спросить, но смелости все никак не хватает.
- Хочешь взглянуть? - резко меняет тему Ненси, поднимая крышку шкатулки, и все мысли Петры тут же переключаются на открывшееся ей сокровище. - Я давно никому не рассказывала о своем путешествии, с тех пор, как мой внук женился и уехал в Шинганшину.
Петра торопливо кивает и придвигается еще ближе, забывая о своей неприязни к старухе и вообще обо всем на свете. Ненси смеется и начинает рассказывать.
Она рассказывает о море. Рассказывает о бесконечных просторах, где только небо и загадочная толща зеленоватой воды, о покачивании палубы под ногами и скрипе мачт над головой, о соленом легком бризе и ужасающих штормах, уничтожающих все на своем пути. Петра пытается представить себе озеро из соленой воды, которое больше всех озер внутри Стен, больше, чем все внутри Стен, вместе взятое, простирается от края до края неба; море в ее воображении голубое и яркое, с желтоватыми солнечными разводами на мелкой ряби волн, и пахнет как старый соляной карьер за городом.
Ненси рассказывает о горах. Петра знает, что внутри стены Роза, на северо-западе, есть горы, но Ненси говорит об огромных каменистых пиках, достигающих десяти километров в высоту, покрытых льдом и снегом, которые не тают даже в самое жаркое лето - и Петра едва не задыхается, пытаясь представить эту громаду.
Ненси рассказывает о пустынях, песчаных и ледяных, о раскаленных солнцем дюнах и бездонных темных трещинах в телах ледников. Ненси рассказывает о гейзерах и водопадах. Ненси рассказывает о вышедших из берегов реках и об извергающих плавленый камень вулканах.
А еще Ненси рассказывает о людях. Она рассказывает об узкоглазых и низкорослых азиатах в ярких одеждах из гладкой холодной ткани, об чернокожих великанах, одетых в кожаные лоскуты, она говорит о бронзово-загорелых индейцах, охотящихся на диких лошадей посреди бескрайних степей, где гуляет ветер и нет никаких стен на многие сотни километров во все стороны. Ненси рассказывает о венчающих горные пики замках, о шумных многолюдных городах и тихих деревеньках, она рассказывает о незнакомых богах и чудищах, о бумажных фонариках, странных плясках вокруг костров, о похожих на ступенчатые пирамиды древних храмах, перебирает извлеченные из шкатулки предметы - разноцветные камешки, самодельные стеклянные украшение, резные деревянные и костяные фигурки, терпко пахнущие листья какого-то растения ("Это называется табак. Такие листья раньше измельчали и курили. Считалось, что это успокаивает нервы и лечит от многих болезней."), свиток из тонкой, как паутинка, и удивительно белой бумаги с ярким рисунком на ней ("Именно так выглядят драконы. Азиаты рисовали их почти везде, много разных. В других странах были другие боги, везде свои."), раскрашенные орлиные перья ("Одно перо - один подвиг. Чем больше перьев, тем сильнее и уважаемее был воин."), белые острые клыки какого-то зверя ("Крокодилы похожи на ящериц, только много больше и хищные."), и многое другое, заставляя череду образов, один ярче другого, проноситься в голове девочки.
На улице уже совсем темно, а в мастерской давно зажжены свечи, когда Ненси достает из шкатулки что-то маленькое и опускает крышку.
Петра разочарованно выдыхает.
- Завтра я расскажу тебе еще, если хочешь, - обещает Ненси. - У нас будет еще много времени. А пока держи.
- Это мне? - восхищенно восклицает Петра, позабыв о вежливости.
На зажатом в костистой ладони Ненси кожаном шнурке медленно вращается целое богатство - витая ракушка, нежно-кремового цвета с розоватыми прожилками, вся длиной в полтора сантиметра.
- Тебе, - кивает Ненси. - Я подобрала ее на берегу моря, около которого выросла. Оно совсем недалеко от Стены. Возможно, ты увидишь его когда-нибудь... А пока иди. Дик проведет тебя.
Дик действительно провожает - настойчиво подталкивает лобастой головой в спину, когда Петра замедляет шаг, басовито облаивает загулявших пьянчужек и с важным видом трусит рядом до самой двери.
Когда Петра, прокравшись в свою комнату, выглядывает в окно, пес совершенно по-человечески убегает и растворяется в темноте, словно тень.
*_*_*_*_*
Ненси не просыпается на следующее утро. Петра узнает об этом от соседки, прибежав к мастеру чуть ли не на рассвете; круглолицая полная женщина, жена булочника, со вздохами и причитаниями рассказывает о том, что ночью собаки подняли жуткий вой, и они с мужем, отправившись узнать, в чем дело, обнаружили бездыханное дело.
- Она была удивительно старая, - продолжает бормотать она, хотя Петра давно уже не слушает ее, невидяще глядя на старый дом, так и не открывший ей до конца все свои тайны. - Сколько ей было лет? Никак не меньше семидесяти. Она была старой, еще когда я была ребенком.
Петре не хочется отвечать. Вместо этого она разворачивается и уходит, не обращая внимания на обеспокоенные выкрики за спиной.
Дик находит ее за городом, сидящей на пригорке у дороги. Вдали, у горизонта, опадает пыльная дымка - туда ушли возвращающиеся в Трост остатки заночевавшего в городе разведотряда.
Петра даже не пытается уклониться, когда Дик кладет тяжелую морду ей на плечо и вздыхает, почти так же, как это делал покойный дедушка Петры. Она машинально гладит его по загривку и тоже вздыхает.
- А где остальные собаки? - спрашивает она, как будто пес может ответить.
Дик лениво машет хвостом.
- Как думаешь, там, за Стеной, правда есть люди? - снова спрашивает Петра. Они снились ей всю ночь, улыбающиеся разноцветные лица, мужчины, женщины и дети в странных ярких одеждах, танцующие у костров, объезжающие лошадей и строящие замки на вершинах гор, прямо посреди облаком. - Как думаешь, мы смогли бы их встретить, если бы ушли достаточно далеко?
Дик снова вздыхает и тычется мокрым носом Петре в шею, где на шнурке висит ракушка.
- За морем, да? Нужно переплыть море?
Пес отворачивается, долго нюхает воздух, а после направляется вниз по дороге, опустив морду к следам лошадиных копыт. Петра смотрит на него некоторое время, а после встает и идет за ним.
*_*_*_*_*
- Ты серьезно? - приподнимает бровь высокий мужчина в военной форме. - Тебе хоть двенадцать есть?
- Есть? - мрачно передергивает плечами Петра. Она и сама не знает, что толкнуло ее совершить такой дурацкий поступок - фактически, сбежать из дома - но она увязалась за каким-то торговым обозом и приехала в Трост. Дик куда-то убежал, стоило ей войти в ворота города. Проводил, поняла Петра, и направилась прямиком в лагерь, где проводились военные сборы.
- Ну, если ты уверена... - скептично тянет солдат, оглядывая ее с ног до головы, и наконец вносит имя в список подлежащих отбору кандидатов.
На сборы в этом году прибыли немногие; комиссия сразу же вносит в список курсантов широкоплечего светловолосого парня по имени Эрд Гин, следом за ним - еще одного, тоже светловолосого, но кудрявого и удивительно болтливого, со странным именем Ауруо, и, после некоторых сомнений - смешливую девушку в очках, представившуюся как Ханджи Зое.
На Петре процесс снова тормозится.
- Возраст? - спрашивает седой морщинистый глава комиссии тем же тоном, что и его молодой коллега на регистрации.
- Двенадцать, - быстро отвечает Петра. Она и сама знает, что выглядит моложе своих лет, но надеется, что ей поверят.
- Выглядишь не очень сильной... - сомневается старик, почесывая подбородок. - Справишься ли?
- Справлюсь!
Кто-то из комиссии хмыкает. Старик все еще сомневается, время идет, стоящие в очереди дальше начинают недовольно перешептываться.
- Да записывайте ее уже, раз так рвется, - скучающим тоном тянет невысокий парень, стоящий позади Петры. Педантично поправляет жабо на старомодной рубашке и пожимает плечами. - не справится - выгоните, делов то.
Старик хмыкает, глядя на него.
- Ты.. - он сверяется со списком. - Райвель, да? Сколько тебе?
- Девятнадцать, - мрачно отвечает тот, вызывая среди молодежи новую волну шепотков.
- Поздновато пришел...
- Уж как получилось, - огрызается Равель язвительно, и старик неожиданно смеется:
- И с характером, да? Будешь хорошим командиром. Записаны, оба, - он размашистым жестом отмечает их имена в списке и машет рукой. - Марш получать форму. Следующий!
Они вдвоем выходят и душной комнатушки, где проходит отбор, и направляются к помещению казармы, чтобы получить форму.
- Эм... Равель, да? - робко дергает его за рукав Петра. - Спасибо.
Равель смотрит на нее с таким видом, словно уже забыл, что она здесь; долго сверлит взглядом, явно что-то для себя решая, и устало отмахивается:
- Обращайся.
На пороге казармы Петра задерживается и осматривает лагерь. Здесь, в Тросте, и в самом деле нет ни следа той пыли, что заполоняет все в ее родном городке; сентябрь здесь свежий и прохладный, а небо - высокое и звенящее.
Ветерок доносит запахи кожи, свежеспиленного дерева, почему-то - выпечки, и совсем немного - прибитой недавним дождем дорожной пыли, приятный и совсем на такой мерзкий, как дома.
Петра счастливо выдыхает и бегом заскакивает внутрь казармы, размышляя о том, что стоит написать отцу.
Из жизни 31-го отряда
Ну, общанные Шингеки и все дела.
Во всяком случае, начало положено
Автор: Anassazi
Фэндом: Shingeki no Kyojin
Персонажи: Райвель, Петра Рал, Ханджи Зое, Ирвин Смит, Эрд Гин, Ауруо Боссард, Гюнтер Шульц
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Джен, Ангст, Юмор, Драма, Экшн (action), Психология, Философия, Повседневность, Hurt/comfort
Предупреждения: OOC, Насилие
Размер: Миди
Статус: в процессе написания
Описание:
Пока титаны бродят вокруг Стен, человечество внутри продолжает жить.
Разные люди, разные судьбы, почти уже взрослые и совсем еще дети, ставшие до времени старше, объединившиеся в ожидании удара.
Под сенью Крыльев Свободы хватит места всем.
Примечания автора:
Просто война - это не только кровавые побоища, это еще и жизнь, которая продолжает идти своим чередом, становясь только ярче от постоянной угрозы смерти.
Просто все мы родом из детства - или из юности, в данном случае, и Особый отряд - это своеобразная семья для всех шестерых.
Просто они заслуживали того, чтобы о них написали.
История первая. Осень пахнет пылью.
Во всяком случае, начало положено
Автор: Anassazi
Фэндом: Shingeki no Kyojin
Персонажи: Райвель, Петра Рал, Ханджи Зое, Ирвин Смит, Эрд Гин, Ауруо Боссард, Гюнтер Шульц
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Джен, Ангст, Юмор, Драма, Экшн (action), Психология, Философия, Повседневность, Hurt/comfort
Предупреждения: OOC, Насилие
Размер: Миди
Статус: в процессе написания
Описание:
Пока титаны бродят вокруг Стен, человечество внутри продолжает жить.
Разные люди, разные судьбы, почти уже взрослые и совсем еще дети, ставшие до времени старше, объединившиеся в ожидании удара.
Под сенью Крыльев Свободы хватит места всем.
Примечания автора:
Просто война - это не только кровавые побоища, это еще и жизнь, которая продолжает идти своим чередом, становясь только ярче от постоянной угрозы смерти.
Просто все мы родом из детства - или из юности, в данном случае, и Особый отряд - это своеобразная семья для всех шестерых.
Просто они заслуживали того, чтобы о них написали.
История первая. Осень пахнет пылью.